ПРО ТО, КАК ПОССОРИЛИСЬ
ВЛАДИСЛАВ ИГАТЬЕВИЧ с РАДЖЕМ СИГХОМ
Купил Владислав Игнатьевич Стржельчик гарнитур - колье,
серьги и браслет из драгоценных камней - своей жене, Людмиле Павловне
Шуваловой. Красивый жест красивого мужчины в адрес красивой женщины. Когда эта
роскошная пара выходила из театра, время, казалось, поворачивало вспять. Как в
песне Окуджавы: "Извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается...",
а рядом дефилируют Стржельчики. Итак, купил Владислав Игнатьевич гарнитур своей
жене. Купил в солидном магазине, где не выключают свет при виде покупателя, где
не надо орать, где сертификат выдают, не говоря уже о бархатной коробочке. К
слову сказать, покупка делалась в присутствии жены и была ею одобрена. Людмила
Павловна - режиссер БДТ, поэтому тоже с нами в Индию ездила.
Показала она подарок нашим актрисам. Окружили ее женщины,
стали рассматривать цацки. И у каждой, откуда ни возьмись, в глазу по окуляру -
рабочему инструменту всех часовщиков и ювелиров. Жуткое зрелище!
Начались комментарии и приговоры:
- Люда, смотри, здесь на камне - скол.
- Люда, а вот на оправе - царапина.
- Да... одно слово - Индия.
- Владик сошел с ума!
- А вот здесь вообще камушка не хватает.
- Но в принципе - ничего, симпатичная вещица...
Короче говоря, порадовались за подругу. Расстроились
Стржельчики. Еще бы, истратили на этот гарнитур половину суточных!
В театре в ту пору существовала странная уверенность в том,
что я знаю английский. (Им владела моя жена, работавшая в литературной части
БДТ, и, вероятно, в труппе полагали, что знание иностранного языка передается
мне просто половым путем.) Познания мои были на уровне "вот сайз? вот
прайс?" - то есть "какой размер?" и "сколько стоит?".
Наслушавшись в свое время "Голоса Америки", я нахватался интонаций и
ловко пародировал ведущих радиопрограмм. Этого хватило для укрепления мифа. Вот
почему Владислав Игнатьевич в трудную минуту решил заручиться моей поддержкой:
- Котенок (это было его любимое обращение, и звучало оно в
его устах как "коченок"), помоги, родной! "Родной" - еще
одно любимое его обращение.
- Что случилось, Владислав Игнатьич?
- Понимаешь, котенок, хотел сделать Людочке подарок, но
одна дрянь в чалме всучила мне говно. Ты прекрасно знаешь английский, мой
родной. Помоги.
Говорил Владислав Игнатьевич всегда чуть нараспев,
растягивая гласные, и слегка в нос, с французским прононсом. Поэтому даже то
слово, которым он обозвал покупку, звучало в его устах как нечто
аристократическое. Если тема разговора была волнующей, он весь отдавался
вдохновению: по-актерски начинал сам себя "заводить", распалять,
сгущать краски, идя на поводу у своего недюжинного темперамента. И ты уже не
понимал, что это - монолог короля Лира или просьба сходить вместе в магазин.
В данном случае речь все-таки шла о магазине:
- Котенок, мы возьмем моторикшу и поедем к этой сволочи. Я
его уничтожу, мой родной! Никаких обменов! Пусть вернет мои деньги! Переведешь
на английский все, что я скажу этому говну, котенок! Их испортили русские,
понимаешь? Наплыв скобарей из Союза! Этот горбачевский фестиваль развратил эту
страну, мой родной! При англичанах этого не было, да, котенок?
- Не помню, Владислав Игнатьич.
- Я сейчас пообедаю с Людочкой. Потом я посплю. Потом мы
возьмем моторикшу. И разнесем эту лавку!
- Можно взять велорикшу, это дешевле.
- Если мы втроем сядем, он сдохнет через десять метров,
котенок! Только моторикша, мой родной!
Через два часа, еле уместившись в тесной кабинке моторикши,
мы отправились в "Яшма плэйс" - крупный торговый центр.
По дороге я прочитал визитку продавца - Радж Сигх. В руке у
меня был чек на ювелирный гарнитур. Цена 3333 рупии. Всю дорогу молчали.
Затишье перед бурей. Я все же попросил В. И. предоставить все дело мне, по
возможности не вмешиваться и молчать.
- Договорились?
- Конечно, договорились, мой родной!
Входим в небольшой магазин. Из десятков таких павильонов и
состоит "Яшма плэйс". У прилавка стоит маленький человек в чалме.
Глаза - хитрые, физиономия - злая. Да, думаю, этого голыми руками не возьмешь.
Владислав Игнатьевич надел очки, заглянул в визитную карточку.
Наивные японцы полагали, что роль Моцарта может играть
только "звезда". Все наши народные артисты на этом спектакле в Токио
переодевались в общей комнате на десять человек.
- Мистер Радж Сигх? - начал он с достоинством английского
колонизатора, уважающего местное население.
- Ес, сэра, Радж Сигх. Дружба - Горбачев - перестройка -
фестиваль - карашо!
Индус выдал всю порцию своих знаний русского. И сложил
ладони на груди в благодарственно-молитвенном жесте. Не успел я и рта раскрыть,
как В.И. напустился на индуса.
- Что же ты делаешь вид, что меня не узнаешь?! А? Люля, как
тебе это нравится? Ты меня не помнишь? Это я, я, я - тот самый русский мудак,
которому ты всучил вчера это говно в золотой оправе! И пошел, и пошел! Никаких
тебе "котят" и "моих родных". Этого я больше всего и
боялся. Монолог Сальери из финала первого акта спектакля "Амадеус"
продолжался:
- Забирай свое цыганское барахло! Где мои деньги? Где мои
мани?
Радж Сигх пододвинул к себе коробочку с украшениями и
спокойно с улыбочкой начал:
- Ноу мани. Мани - ноу. Онли ченч. Онли фор ю ай давай зис!
И протянул нам другую коробочку.
В. И. повернулся ко мне:
- Что он сказал, котенок?
- Сказал, денег не даст. Предлагает это.
И понеслось по-новой:
- Это ты наденешь на себя, когда в гроб будешь ложиться! И
поплывешь в этом по Гангу! Понял? Понял? Требую мани! Мани! А индус бубнит
свое:
- Ноу мани. Онли ченч.
Людмила Павловна, до этого молчавшая, корректно отодвинула
мужа рукой:
- Владик, дай я скажу.
Она долго с укоризной смотрела на торговца, давая понять,
что потрясена его поведением. Она покачала головой из стороны в сторону, как
это делают педагоги с большим стажем работы, и, с паузой после каждого слова,
тихо проговорила:
- Как вам не стыдно...
После таких слов, произнесенных с такой интонацией, ученики
обычно опускают головы, начинают плакать и правда всплывает наружу.
А индус только улыбается и разводит руками. Людмила
Павловна продолжает:
- Вы же видели, что я вчера была без очков! Что я плохо
видела!
- И опять коронное: - Как вам не стыдно!
Забыли милые мои соотечественники, что они не в
ленинградском Гостином Дворе и что этот тип в чалме никогда не видел ни
спектакля "Ханума", ни фильма "Адъютант его
превосходительства". А поскольку в роли адъютанта его превосходительства
сегодня выступал я, мне пора было выйти на авансцену. Тем более, что я не мог
больше выносить издевательства над дорогими мне людьми.
- Хау мач зис? - строго спросил я, указывая на камни
преткновения.
Хозяин с интересом посмотрел на меня и радостно выдохнул.
Ну как бы дал понять, что наконец появился человек, с которым можно
объясниться. Произношение у нас с ним было одинаковое.
- Фор оль пипл ин оль волд зис комлект кост - фо таузен сри
хандрид сёти сри. Онли фор май совиет френд (дружба - Горбачев - перестройка -
фестиваль!) - сри таузен сри хандрид сёти сри!
Владислав Игнатьевич не понял, что многократно
произнесенное слово "сри" - это числительное, а не глагол, и решил,
что нас в очередной раз обидели:
- Что он там сейчас вякнул, котенок?
- Говорит, что и так продал вам комплект на тыщу дешевле,
за три тысячи тридцать три рупии... - И вдруг я сам с пол-оборота завелся и
выдал из себя мини-Стржельчика для развивающихся стран:
- Слушай меня внимательно! - начал я фальцетом. - Лисн ми!
Это мои фазер и мазер. Мой фазер из грейт рашн артист, а
потому ни хрена вот в этом ни андестенд. Моя мазер - она вообще слепая, - и я
показал руками, как слепые ощупывают пространство. - Я их очень люблю! Ай лав
их! - Далее весь свой монолог я щедро иллюстрировал жестами. - Поэтому, если ты
не отгиваешь мне сри Рай таузен ори хандрид сёти ори рупии, то ай гоу ту совиет
амбассадор и тебе - п...ец!
Ошеломленный индус забормотал:
- Ноу амбассадор, ноу - п...ц!
Не знаю, какое слово из двух убедило торговца больше,
думаю, все-таки первое, "амбассадор", то есть посол. Не случайно же
все автобусы с русскими подъезжают к одним и тем же магазинам. Значит, есть
какой-то взаимный интерес?
- Ноу проблем, - сказал Радж Сигх. - Экскьюз ми! - И
протянул мне 3333 рупии.
Когда мы вышли на улицу, душный воздух которой был пропитан
специями, приправами, ароматическими благовониями и цветами, Владислав
Игнатьевич достал из сумки блок "Мальборо", протянул его мне и
сказал:
- Спасибо, котенок. Если бы не твой английский...
Он не смог закончить, потому что у меня начался приступ
нервного смеха. Смешинка упала и на Людмилу Павловну, а вслед за ней заразился
и Сам...
Едет по Дели моторикша и везет трех истерично смеющихся
русских.
Владислава Игнатьевича Стржельчика больше нет с нами. Я
узнал о его кончине, когда был на гастролях в Казахстане. Этот рассказ был
написан задолго до смерти артиста, и какое-то время я не мог его перечитывать.
Тяжелым грузом лежало на сердце то, что не смог прилететь на похороны, не
проводил в последний путь.
Илюша сказал мне:
- Это хорошо, что ты не видел его мертвым. Будешь помнить
его только живым.
Таким я его и помню.
|
НАШИ в ГОРОДЕ
...Польша в 1983 году жила по карточкам. Неспокойное было время.
Набирала силу "Солидарность", на улицах мелькали антисоветские лозунги.
Наше Министерство культуры решило на свой манер укрепить дух поляков и
прислало им в качестве идеологической поддержки спектакль о Ленине, в котором
помимо вождя революции фигурировал и особо "почитаемый" поляками "железный
Феликс" - Дзержинский.
В этом спектакле, называвшемся "Перечитывая заново", я играл ответственную
роль секретаря Ленина и произносил одну-единственную фразу: "Владимир Ильич, к
вам пришел какой-то часовщик". (С этой "хохмой" я побываю еще в нескольких
странах светлой памяти Варшавского договора.)
Классическая роль из разряда "Кушать подано" так меня достала, что я
разразился песенкой, которую назвал "Монолог секретаря В.И.Ленина".
Однажды на банкете по случаю пятидесятилетия Кирилла Лаврова, игравшего в
том спектакле вождя, я спел ее для юбиляра, появившись в гимнастерке, сапогах
и... в парике лакея Сальери (роль Моцарта в "Амадеусе" я получил не сразу -
сначала учился подавать камзол). Вот эта песенка:
Пусть у нас расписаны все роли
Где-то на пятнадцать лет вперед,
Все равно я еду на гастроли
И вхожу по трапу в самолет.
Я - не Лир, не Гамлет, не Каренин,
На ролях не притупил язык.
"Извините, к вам, товарищ Ленин,
Там пришел какой-то часовщик".
Что дала ты, новая эпоха,
Юному актеру на кулич?
Быть лакеем все же очень плохо,
Даже если твой партнер - Ильич.
От Москвы до Сочи и Тюмени
Шепот мой перерастает в крик:
"Извините, к вам, товарищ Ленин,
Там пришел какой-то часовщик!"
Все наоборот в моей карьере-
Нет ни повышений, ни чинов.
Нынче я лакеем у Сальери,
Но теперь совсем уже без слов!
И когда встаю я на колени,
Нацепив напудренный парик,
Я хочу, чтоб к вам, товарищ Ленин,
Приходил почаще часовщик.
Юбиляр и его гости очень смеялись...
Однако вернемся в Варшаву, где идет наш первый гастрольный спектакль. По
трансляции слышно, что зрителей в зале много. Что странно. И тревожно как-то.
Меня лично особенно беспокоит массовый проход артистов через партер в финале
второго акта, когда мы идем с винтовками, пулеметами, транспарантами вдоль
рядов. Привыкший оценивать ситуацию по-одесски, то есть всегда предполагая
худшее, я опасаюсь сюрпризов при близком контакте с публикой. Покидание
мужественно затапливаемых в первом акте кораблей, с моей точки зрения, также
может быть чревато получением подножки от представителей братского народа.
Ленина, как я уже говорил, играл Кирилл Юрьевич Лавров, а инженера Забелина
- Владислав Игнатьевич Стржельчик. Я, секретарь вождя, должен ввести Стржельчика
в кремлевский кабинет.
В это время шла сцена с часовщиком, которого в очередь играли Олег Борисов и
Николай Трофимов, потрясающие актеры. Это была единственная смешная сцена в
спектакле (благодаря часовщикам, разумеется). Стржельчик стоит буквой "Г" за
кулисами, подсматривает в зал. Я - рядышком. А в зале смех. Прием совсем как
дома. И все реакции зрителей - такие же живые. Как будто спектакль идет в
Ленинграде.
Стржельчик - волнуется, крестится по-католически. Естественно, ведь в его
жилах течет польская кровь! Стою я рядом с великим актером, молчу. И решил
"прогнуться", "подшестерить", завязать беседу.
Говорю аристократической спине:
- Владислав Игнатьевич, какая хорошая реакция в зале! Как здорово поляки
знают русский язык, правда?
Стржельчик повернулся ко мне и "пропел" своим удивительным голосом:
- Какие поляки? Идиот! Это же наших солдат нагнали! - И пошел на сцену под
привычный шквал родных оваций.
Когда зажегся свет в финале, я убедился в правоте его слов. Действительно,
нагнали полный зал солдат и офицеров из группы советских войск в Польше. Весь
варшавский гарнизон "перечитал заново" биографию человека, которого через десять
лет мы изобразим в нашем "Городке" и которого Олейников сыграет смешно и почти
без грима.
|
